Души мёртвые, души скорбящие (Заметки городского жителя лесной деревни)

Ленинградский писатель Анатолий Стерликов, чью публикацию мы предлагаем, в минувшем году был участником обследований вырубок в лесах Южного Прионежья. Его пригласил в «губернаторскую» комиссию М.Н.Глазков, заместитель губернатора Вологодской области, а осенью он участвовал в обследовании лесных участков с депутатом-коммунистом Александром Морозовым и его помощником, блогером Александром Сайкиным.

Теперь-то я знаю, чего стоят помпезные «выезды на место» высокопоставленных чиновников, как они осуществляются. Ехали-ехали на внедорожнике с М.Н.Глазковым, заместителем губернатора, по выглаженной скрепером лесной дороге, вдруг остановились и водитель объявляет: «Дальше ехать не могу!». Обследование завершилось, поворачивай назад! Хотел бы знать, какие чиновники инструктировали водителя? Во всяком случае, Глазков не выразил ни малейшего удивления. Хотя во время предварительных переговоров мы с ним условились завершить обследование вырубок на Кельручье, на краю Кельболота, в местах обитания глухаря, договаривались побывать в верховьях Ронги, притока Ошты. (Небольшая по длине река Ошта, имеет, однако, значительный водосбор; в Южном Прионежье – она вторая по объему стока после реки Мегры).

Это ли не профанация контроля и проверок?! Возможно, он потом с апломбом сообщит на запрос депутата А.Н. Морозова: «Обращение гражданина А.Е. Стерликова… рассмотрено с выездом на место при моем участии…». Мы получали письма Глазкова с подобной «конкретикой».

А в очередной отписке, пташкой прилетевшей к нам из Департамента лесного комплекса Вологодской области после нашей осенней экспедиции вглубь лесов и вырубок Южного Прионежья, – все те же аргументы чиновников, с которыми мы давно знакомы. Тем не менее, позволю себе  здесь сделать некоторые замечания к тексту.

Чиновник пишет: «ЗАО «Онегалеспром» рубит лес в соответствии с проектом освоения лесов, прошедшим государственную экспертизу». Ладно, на бумаге или в виртуальном (электронном), пространстве всё путём – пояснительные записки, подписи, печати… Но знает ли зам. начальника департамента лесного комплекса области С.А. Мохначёв, подписавший ответ на мое обращение к депутату и на запрос депутата, как исполняется проект? Осуществляется ли проектный надзор? Очень я сомневаюсь: был свидетелем того, как Глазков надзирал и контролировал.

Зам. губернатора М.Н.Глазков сообщает: «По каждому берегу реки Ошты выделены запретные полосы лесов шириной 1 км». Пишет, что здесь «допускается проведение только выборочных рубок». Видели мы эти пресловутые  «выборочные рубки». Во время «губернаторской» экскурсии очень хотелось показать и Глазкову, и Амахиной (из лесного департамента)  крутые склоны Оштинской долины, где «Онегалеспром», вернее, аффилированные с ним подрядчики-заготовители осуществляли эти самые «выборочные рубки» в той самой «запретной» километровой полосе.

Захламленное, заваленное стволами деревьев и бревнами пространство, глубокие траншеи с гниющей водой, погубленные родники и ручьи, питавшие реку Ошту… Смотришь, и думаешь: «Чем же это лучше сплошных вырубок»?! К сожалению, В.В.Амахина торопилась вернуться в Вологду, а Глазков ни ей, ни другим членам комиссии не сделал никаких поручений.  Все куда-то торопились, хотя солнце стояло в зените, а ясный свет на Русском Севере почти круглые сутки струится.

И прекращать лесоповал здесь никто не собирается. Перед самым отъездом в город я обнаружил свежие вырубки, простирающиеся «до воды», по слову оштинских мужиков, до самого уреза реки. И что еще вызывает неизбежные вопросы. За незаконную охоту на лося могут оштрафовать и даже посадить в тюрьму на срок до двух лет. Помните «лосиное дело», – сотни телесюжетов, ролики в интернете? Прокурор всея Руси Краснов поехал на Охотный ряд (в Госдуму) читать мораль оплошавшему на охоте депутату, потребовал лишить его депутатской неприкосновенности. Хотя ему следовало лететь в Кемерово (в Кузбасс): в это же трагическое утро 25 ноября, в забоях и штреках шахты «Листвяжная» корчились в муках горняки, обреченные на гибель владельцами шахт Кузбасса. Убитый лось выше жизни горняка!

Но вот «Онегалеспром» уничтожил места обитания глухаря по берегам Кельручья, по веретьям-островинам Кельболота (кроме того, уничтожен и соседний, Урозерский ток), и что? Генеральному арендатору лесов и директору «Онегалеспрома» И.М. Самойдюку, – как и прежде, почет и уважение.

Все же здесь необходимо пояснение. Пустынные, многокилометровые вырубки даже и для лося не самые подходящие условия обитания, все же лось – это вам не сайгак. Согласен, не надо про лосей, нынче и городская бабуля, не выключающая телевизор, расскажет внуку, что это за зверь такой. Глухарь же для обывателя, даже и для сельского жителя, что-то неведомое, вроде птеродактиля. Поэтому обратимся к Н.А. Зворыкину, выдающемуся советскому охотоведу, тонкому знатоку русской природы, в котором счастливо соединялся талант исследователя и писателя: «Глухарь живет в отдалении от человека и значительные лесные пространства ему необходимы… Глухариные угодья характеризуются, прежде всего, наличностью хвойного леса. Он плохо приспосабливается к существенным изменениям в характере лесных угодий, делаемых человеческой рукою… Такое свойство глухаря ведет к вырождению и исчезновению там, где он ни в своем месте жительства, ни хотя бы в дальней окружности не находит нужных условий». Описывая жизнь глухариных выводков среди мелколесья и ягодных мхов с низкорослыми деревьями, Зворыкин вновь и вновь подчеркивает: «Поблизости, однако, должен быть достаточно высокий спелый лес и большая площадь леса вообще», где и взматеревшие, подросшие птенцы «примут песочную ванну в бору, поглотают камешков», а зимой будут «теребить сосновые иглы да глотать снег». Как видим, глухарь, пусть и крупная боровая птица, да очень уязвима. Ему нужны не отдельные островки с чахлыми сосенками и еловым жердовьём, а пространства первобытной хвойной тайги. Истребление сосновых боровин и ельников приведет к полному исчезновению глухаря в Оштинской долине, по водосбору реки Ошты. Между прочим, в верховьях Кельручья, среди мшистых сосняков и веретий-островин, – и места обитания, уж извините, лосей: здесь у них бывает гон, здесь лосихи телятся.

Высшие руководители нашего государства, в том числе и президент Путин, за последние десятилетия не однажды публично декларировали классическую триаду советской эпохи: лесоустройство, лесопотребление, лесовосстановление  (лесоразведение). В реальности же в Южном Прионежье мы видим одно только лесоистребление, расхищение. Самойдюк, генеральный арендатор лесов Оштинской долины и водосбора Ошты, не посадил НИ ОДНОГО ДЕРЕВА, не подготовил к лесопосадкам ни одной лесосеки. Может, где и сажает, но только не в Южном Прионежье. При этом иногда в отписках утверждается, что ЗАО Самойдюка в Оштинской долине не рубит лес, заготовки осуществляется только «для нужд местных жителей». Это, конечно, ложь: чей это там запредельно дорогущий комплекс? Собственность «индивидуала» Сеньки? Да, местные Сеньки, «самозанятые», «индивидуалы», иногда рубят. Однако кругляк «вольвами»-суперлесовозами вывозит на свои склады и  участки обработки древесины (и далее – на рынок) всё тот же «Онегалеспром», и весь доход, вся  чистая прибыль (маржа, как теперь говорят) – «Онегалеспрому». Если бы и в самом деле рубили «для нужд местных жителей», село Ошта было бы подобно пряничному городку. Ныне же здесь, за редким исключением, всюду обветшавшие дома.

С.А. Мохначёв пишет: «По вопросу уничтожения Кельручейского глухариного тока сообщаю, что… категория защитности устанавливается исключительно при  проведении лесоустроительных работ… В настоящее время вышеуказанный глухариный ток в материалах лесоустройства не отражен». Из бюрократической абракадабры я уловил одно: теперь поздно, надо было раньше бить в колокола. Но кроме тупых отписок мы также получили обнадёживающее письмо О.Кислицына, начальника природоохранного департамента (полное длинное название опускаю), в котором указаны не только лесные кварталы, но и даже номера выделов с «местоположением глухариного тока», и в которых предполагалось «ограничить рубки». И я, конечно, с энтузиазмом размахивал письмом Кислицына во время короткой лесной прогулки с Глазковым, а в ответ слышал какое-то жалкое овечье блеяние: «А мы это письмо не получили…». Выходит, между департаментами глухие перегородки? Или тут что-то иное?

А вот «по вопросу воспроизводства» С.А. Мохначёв ничего не пишет. Как в рот воды набрал. Но об этом пространно говорилось в отписках прошлых лет, они у меня в архиве. Столоначальники и прочие чиновники в тех ответах, пусть и не прямо, косвенно, признавали, что «Онегалеспром» берёт через край, с бюрократическим упоением живописали торжество «естественного лесовосстановления» на вырубках. На самом деле лесовосстановление возможно только в случае, если площадь вырубок строго ограничена, как это практиковалось в советскую эпоху, если выполняются ВСЕ условия лесопользования. И, прежде всего, на вырубках следует оставлять семенные куртины (острова спелого леса), полосы семенников. Не отдельные больные и усыхающие ели или сосны с несколькими жалкими сучьями на вершине, а полноценные семенники, шишки по всему шатру, с земли и до вершины. На вырубках «Онегалеспрома» вы не увидите шатровых елей, о сосновых куртинах говорить не приходится. Что касается лесопосадок, то на этот счет у чиновников департамента, а также у Глазкова, мнение однозначное. Как бы отвечая на мои вопросы и реплики, он принародно вручил мне публикацию функционера московской организации «Гринпис», в которой ясно сказано, что непроходимый лесоповал и жуткая захламленность вырубок, – несомненное благо, поскольку масштабные лесопосадки в России всё равно не просматриваются, да они и нецелесообразны; сажать в России лес вообще непозволительная роскошь. Логика автора понятна: Россия – страна периферийного капитализма, она обязана поставлять на рынки дешевый кругляк, а не заниматься проектами, удорожающими древесину. Вот ведь какая удивительная «вертикаль» у нас в России: центральный телеканал «Звезда» громит и третирует «Гринпис», как террористическую организацию, как бесстыжую содержанку алчных воротил международного капитала вроде Сороса, а высшие чиновники, поставленные начальствовать в регионе, ссылаются на ее авторитет, словно рядовые активисты-пикетчики, распространяют распечатки функционеров «Гринписа».

Экологическая разруха всюду, куда ни глянь. Гибнут родники и ручьи Оштинской долины, деградирует естественная лесная гидрографическая система, гибнет уникальная экосистема, – а это прямой путь к экологической катастрофе в Южном Прионежье. Скорбит душа у депутата Оштинского поселения, у Нины Васильевны Костылевой!  А как же не скорбеть человеческой душе, если родниковая река Ошта, – река первой категории (нерестилища хариуса и форели!), буквально на ее глазах, заиливается, мелеет, до середины зарастает болотной растительностью, превращается в подобие сточной канавки! Мужики шестами выталкивают к Онеге свои моторки-плоскодонки. А ведь когда-то у моста в селе Оште швартовались большие катера с метровой осадкой.

Леонид Леонов, классик советской литературы, сквозь десятилетия прозревал трагедию Русского леса и устами своего героя предупреждал: «Из-за моря ручища тянутся!». Да, тянутся ручища, но тут нам важно понять другое: Самойдюк рубит лес так, как позволяют ему чиновники. А они ему ПОЗВОЛЯЮТ ВСЁ! Лес для них просто ТОВАР, а принятая с барабанным грохотом Конституция РФ – пустая бумажка. В том числе и жизненно важное конституционное право гражданина РФ на благоприятную окружающую среду.

Я окончательно убедился, что нынешние чиновники с партбилетами и выучкой «Единой России» – просто чужеядцы, ни Богу, ни людям ненадобные… Вероятно, они никогда не поймут, что сохранив остатки лесов в Оштинской долине, по берегам реки Ошты и ее притокам, по водосбору реки, мы тем самым оберегаем от деградации и прекрасное Онежское озеро, хранилище превосходной пресной воды, величайшую ценность на нашей планете.

Читаешь тупые отписки чиновников и первое, что приходит на ум: «Мертвые души!».

И еще несколько слов, прежде чем поставить точку. В ролике Саши Сайкина (странствует на сайтах в интернете) я запечатлен восседающим на брошенном штабеле елей и сосен. Сижу и думаю: может все эти слова, которые я говорю, глядя в камеру – глас вопиющего в пустыне вырубок? Зачем тащил в эту трущобу депутата и его помощника с аппаратурой? Десятки километров по лесовозной дороге, по лесной тропе, да всё больше по мхам, по кочкам, по пеньям, по кореньям… Свирепый шквалистый ветер содрал всю осеннюю красоту с осин и берез, ни бабьего лета, ни золотой осени, нечему радоваться, нечего снимать блогеру, всюду пни да брёвна, навалы гниющей древесины. И чуть было не потеряли квадракоптер (летательный аппарат), Саша Сайкин с трудом посадил его на свободную от «порубочного материала» площадку на вырубке, – там, где стояла бытовка на колесах, сгоревшая зимней ночью, лесорубы чудом спаслись.

И всё же, всё же… Устраивая привал на крутяке, у истоков Талого или Белого ручья, я не однажды наблюдал, как даже крошечный родник, безостановочно исторгающий влагу ритмичными каплями, превращает камень в подобие осиного гнезда, пчелиных сот. Что подтверждает известную банальную истину. 

Анатолий СТЕРЛИКОВ