Развитие сельского хозяйства в Вологодской области выгдятит так…
О ЧЁМ ГРУСТЯТ ПОСЛЕДНИЕ КОРОВЫ?
Сельхозпредприятие «Шарденгское» в селе Верхняя Шарденьга готовится к закрытию молочного сектора и переходу на свиноводство. Поголовье скота уже уменьшается, а работников известили о грядущем сокращении. Сейчас на предприятии трудится девять человек. Для вымирающего села потеря рабочих мест – серьёзное испытание.
Слухи о том, что Шарденьга может остаться без молочного хозяйства, ходили давно. У предприятия были большие долги и перед поставщиками, и перед налоговой. Частичным решением проблемы стала смена формы – переход в категорию крестьянско-фермерского хозяйства. Одна-ко на сегодняшний день задолженность по налогам перевалила за миллион, а средств на её покрытие нет.
Как рассказал начальник управления сельскохозяйственного производства администрации района Алексей Поспелов, в современных реалиях мелким предприятиям сложно удержаться на плаву. «Шарденгское» не сдавало молоко, направляя его на нужды собственного хозяйства и местные продажи. Доходов от «молочки» практически не было.
Несколько лет назад предприятие начало активней развивать свиноводство, и именно это направление деятельности теперь станет для него основным. Сотрудники «Шарденгского», которые не попадут под сокращение, уже проходят переквалификацию.
– Большинство работников – уже пенсионеры, – прокомментировал Алексей Витальевич ситуацию с кадрами. – Общая численность сотрудников невелика в принципе, поэтому говорить о каких-то массовых сокращениях нельзя. В Верхней Шарденьге, напротив, в последние годы была проблема с желающими работать. Их не было. На время посевной и уборочной приходилось привозить работников с Новатора.
Алексей Поспелов признаёт, что сложности даже одного предприятия не могут не отразиться на сельскохозяйственном производстве района. В частности, необходимо решить вопрос с предоставлением ветеринарных услуг. В «Шарденгское» за услугами осеменения обращались жители других населённых пунктов Усть-Алексеевского сельского поселения.
– Без ветеринарной помощи и сопровождения Усть-Алексеевская сторона не останется, – обещает Алексей Поспелов. – Уже принято решение, что Великоустюгская ветстанция будет проводить приёмы «на выезде» – раз в месяц специалисты будут выбираться в село, чтобы ока-зать помощь владельцам животных, в том числе кошек и собак. Помещение уже определено, но в нём нет отопления. Скорее всего, первый такой выезд состоится в апреле, как только позволят погодные условия.
НЕОФИЦИАЛЬНАЯ ТОСКА
Между тем, жители Верхней Шарденьги не так спокойны в отношении предстоящих перемен. Работать негде, и сокращение «на ферме» селяне воспринимают как последний этап разрухи. Население села и близлежащих деревень неумолимо сокращается. Среди постоянных жителей остаются только пенсионеры. Для молодых семей нет абсолютно никаких условий: школа и детский сад в Усть-Алексееве, там же – врачебный приём. А вот транспортного сообщения между центром и периферией нет. Все, кто может и хочет работать, стараются перебраться ближе к городу.
Сегодня шардежане с тоской вспоминают времена, когда в деревнях кипела жизнь. Еще тридцать лет назад в Верхней Шарденьге работали несколько животноводческих ферм, телятник, молокозавод, свинарник, конюшня, мельница и зерносушильный комплекс. Были своя пекарня, столовая, детский сад, школа, несколько магазинов и огромный комплекс-интернат, где проходили сельхозпрактику студенты великоустюгских училищ.
Местами на пустырях ещё можно рассмотреть останки «былого величия», но в основном время беспощадно стёрло следы той, ушедшей, эпохи. Многие деревни по периметру центральной усадьбы давно опустели и числятся лишь в официальных сводках. Кое-как жизнь теплится лишь в самом селе.
Самыми «густонаселёнными» остаются две-три улицы, на которых можно насчитать по пять-шесть жилых домов. В основном это двухквартирные «финские домики». Живут в них пен-сионеры. Когда одна из квартир пустеет (а случается это всё чаще), в скором времени пустеет и вторая. Без соседа становится холодно (за стеной не топят), одиноко и страшно. В пустой деревне есть, где разгуляться лихому человеку: то пьяницы по домам пройдут, то «торгаши». Волей-неволей приходится старожилам сниматься с насиженных мест и уезжать вслед за детьми.
Не иначе, как от безысходности, процветает в селе пьянство. Пьют мужики, не найдя себе применения или оставшись одни – без семьи, без опоры. Пьют бабы. Спивается молодёжь, которой работать бы да работать. А пьяницы кому нужны?
Вот недавно совсем умер в Шарденьге одинокий мужик. Говорят, его нашли в квартире. Родных нет. Кто хоронить должен, непонятно. Связались с центром – Усть-Алексеевом. И там не знают. Таких «безнадзорных» в городе за счёт государства хоронят. Только до города тело само не дойдёт – его довезти надо, а на эти цели в бюджете денег не заложено.
Пять дней лежал покойник в своей квартире, пока односельчане собирали ему деньги на последний путь. Поставили коробочку в магазине и скидывались кто сколько может. Насобирали.
Конечно, закрытие коровника и бесхозный труп между собой связаны весьма условно. Там бизнес, который не приносит прибыли, а тут человек, который, в сущности, тоже беспо-лезен.
Как показывает практика, любое сокращение можно оправдать: оптимизацией, укрупнением, модернизацией, переквалификацией. Только толку от этих оправданий, когда человек ни родиться, ни умереть достойно не может?
Антонида СМОЛИНА
просмотров: 845
