«Новая» команда губернатора. Кадровый кризис и подозрительные заместители
Кадровые решения, принятые новоизбранным главой региона Олегом Кувшинниковым 19 сентября, говорят не столько о том, что команда губернатора эффективна, сколько о том, что «скамейка запасных» у единороссов короткая и выбирать просто не из кого.
19 сентября Олег Кувшинников официально вступил в должность, уволил, а затем заново назначил своих заместителей. Посты сохранили все, кроме куратора социальной сферы Олега Васильева. Если кто забыл, напомним фамилии заместителей губернатора:
- Антон Кольцов (первый заместитель, председатель правительства области);
- Антон Стрижов;
- Михаил Глазков;
- Виталий Тушинов;
- Валентина Артамонова (начальник департамента финансов);
- Эдуард Зайнак;
- Евгений Богомазов (начальник департамента внутренней политики);
- Виктор Рябишин
- Ирина Синягина (глава администрации губернатора и правительства области).
О том, насколько неустойчив новый-старый состав правительства области, говорит множество фактов.
 |
Антона Кольцова, например, называют одним из кандидатов в мэры Череповца – правда, добавляют, что назначению якобы препятствует некое пятно на биографии председателя правительства области. |
 |
Антон Стрижов – полукарикатурный чиновник, известный преимущественно тем, что санкционировал растрату 12 миллионов бюджетных рублей на непонятный документ, неизвестно кем и как составленный, по которому каждый житель области с начала года уплатил уже больше тысячи рублей за вывоз мусора. Стрижов не только не понес ответственности за свой действия, но и получил повышение по службе. Но долго ли продержится на своем месте чиновник с таким сомнительным бэкграундом? |
 |
Валентину Артамонову губернатор ценит, публично хвалит и постоянно ее чем-нибудь награждает. Однако если сбросить всю эту придворную шелуху, выяснится, что именно госпожа Артамонова была автором самых жестких «оптимизаций» социальной сферы области, и именно она своим вульгарно-бухгалтерским подходом фактически запустила процесс вымирания большинства районов области, который в последние 2 года отмечают статистики. |
 |
Евгений Богомазов – один из наиболее неоднозначных персонажей в действующем правительстве. Исследования рейтинговых агентств показывают, что эффективность его работы на ниве внутренней политики очень невысока, он в пятом десятке чиновников на аналогичных должностях в регионах РФ. В то же время он – один из тех, кто сделал результат Кувшинникова на выборах, грамотно организовав процесс выездного голосования в районах. И несмотря на это после выборов заговорили о том, что начальник департамента ни много ни мало сливал информацию о деятельности избирательного штаба кандидата от «ЕР» конкурентам Кувшинникова (есть даже версия, что знаменитый паблик «Большой брат» ВКонтакте — это личный проект чиновника и нанятых им журналистов). Масла в огонь подлила публикация «Череповецкой истины», где утверждается, что Богомазов хочет попасть в председатели облизбиркома, но его кандидатура чем-то не устраивает неких «охранителей». |
 |
Виктор Рябишин – последний птенец (если можно применить такое слово к почти 67-летнему человеку) гнезда Вячеслава Позгалёва. Кувшинников за время своего губернаторства убрал из правительства всех позгалевских чиновников, а вот Рябишина не тронул, несмотря на все коррупционные скандалы и недовольство населения. То ли придерживал его, чтобы в случае чего скормить общественному мнению, то ли наоборот, номенклатурная акула сама прихватила губернаторские чресла. Достаточно ли крепки челюсти и не перевесит ли пенсионный возраст? |
Зайнак, Глазков, Тушинов – незаметные технократы, которые редко появляются в публичном пространстве и еще реже делают что-то запоминающееся. Исчезни из правительства кто-то из них — никто и внимания не обратит.
Бывшего замгубернатора Олега Васильева не взяли в новое правительство из-за «нарушения служебной этики». По нашей информации, чиновник прокололся на конфликте интересов в нескольких вологодских учреждениях, а последней каплей стал скандал со злоупотреблениями в областном отделении Фонда соцстраха.
На должность Васильева прочат главу Вологодского района Сергея Жестянникова или действующего омбудсмена по защите прав детей Ольгу Смирнову и другие аналогичные кандидатуры – единороссов, отличившихся высоким уровнем лояльности без каких-либо выдающихся талантов.
По сути, губернатор дал обществу совершенно определенный посыл: политика его команды в ближайшие годы не изменится, периодически тот или иной член этой общности будет вылетать из обоймы по различным основаниям – как Гуслинский, Шерлыгин или тот же Васильев – и его будут заменять таким же проверенным и лояльным, но не способным к самостоятельному мышлению (если речь не идет о собственном кармане) чиновником.
Как нам, простым жителям Вологодчины, повлиять на это закрытое сообщество, действующее исключительно в интересах крупных компаний? Практически никак. Да и не нужно этого: пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Своими действиями в период предвыборной кампании команда Кувшинникова изолировала себя от населения, вот пусть и остается в своем коконе.
А нам нужно организовываться. Используя депутатов, избранных от оппозиционных партий, – как ни странно, у них есть рычаги влияния, если их грамотно применять (об этом мы еще поговорим в будущих публикациях). Используя правоохранительные органы (практика показывает, что это возможно даже в том жалком и зависимом состоянии, в котором они сейчас пребывают). Используя публичную активность. И по-прежнему используя выборы: каждый не попавший в представительный орган любого муниципалитета единоросс – это победа здравого смысла и поражение коррупции, недалеких чиновников и жадных олигархов.
Роман ФЕСУНЕНКО
Все поводы для протестов создаются сверху. Власти со своими маневрами и борьбой башен пытаются уклониться от диалога со страной.
Общественное мнение звучит все громче — но руководящий класс с ним так и не научился считаться.
Павел Устинов, видимо, спасен. Сценарий лишь на первый взгляд похож на тот, по которому три с половиной месяца назад спасли Ивана Голунова. За этот короткий отрезок времени общество стало другим.
Голунов, как и Устинов, был ни в чем не виновен даже с ультраказенной точки зрения. В его защиту объединились и лоялисты, и оппозиционеры, но в первую очередь — коллеги по журналистской профессии из обеих этих групп. После чего сверху был подан милостивый сигнал. А сразу же вслед за этим счастливым финалом власти решили преподать гражданам урок, чтобы не вздумали зазнаваться, — и раскрутили московский кризис, одним из множества ответвлений которого стало безумное устиновское дело.
Оно и дало старт нынешней волне протестов, принципиально более широкой по составу участников и обращенной не только в защиту Устинова и даже не только в поддержку жертв «московского дела», но вообще против политических репрессий.
До сих пор ничего похожего у нас не видывали. Однако начну с банального.
Устиновское дело широко и целенаправленно раскручивали с первых же дней после ареста «виновника». «Российская газета» дважды — 5 августа и 12 августа — рассказывала о страданиях мнимой устиновской жертвы, старшего сержанта Александра Лягина, который, не щадя своего здоровья, обезвредил «так называемого бригадира — профессионального провокатора, подстрекавшего толпу на уличные беспорядки». Государственная газета заливалась соловьем: «Глядя на этого двухметрового, накачанного русоволосого парня, понимаешь, что ему неловко рассказывать о каких-то своих болячках. Ну подумаешь — вывих плеча… Его командиры, справившись о здоровье, прозрачно намекнули бойцу, что уже ждут его в подразделении. Много работы…»
Процесс был разыгран как финал-апофеоз: с красочными показаниями Лягина и еще двоих росгвардейцев, с прокурорским требованием шестилетнего срока и с небольшой заминкой — судья Криворучко, видимо, не вполне уверенный в ситуации, отложил решение на три дня. Но проблемы вроде бы утрясли, приговор явно случайной жертве был оглашен. И вот как быстро все перевернулось.
Понятно, что формальные участники процесса — лишь исполнители. Но все же.
Вот Алексей Криворучко, опытнейший работник, который судил еще покойного Сергея Магнитского. Его же не пытали? Я имею в виду судью. Почему ему опять изменило чутье? И неужели человеку с такими навыками позволят продолжить свои труды? Говорю даже не об обвинении в вынесении заведомо неправосудного приговора, а только об изгнании с работы.
Или прокурор Светлана Кожекина. Через несколько дней после суда ее начальство из Генпрокуратуры потребовало смягчить приговор. Хотя он и так был заметно либеральнее, чем запрашивала Кожекина. Она что, бросила вызов собственному руководству? И ей ничего за это не будет?
Или двухметровый Лягин, который лгал в суде, будто Устинов выкрикивал «лозунги, которые я здесь не рискну произнести». Он же вроде как лжесвидетелем выходит? Его командиры и сегодня продолжают «намекать бойцу, что много работы»?
Проблема в том, что если уж взяться за то, чего никогда не делали, и начать наказывать фабрикаторов, то список выйдет длинный. Прочие обвиняемые по «московскому делу» прошли через очень похожие процессуальные приключения и уличаются примерно такими же «свидетельскими показаниями». И вовсе не они одни. Счет осужденных по всевозможным делам с политическим подтекстом идет на сотни. А как этих людей можно было осудить, если «за политику» у нас не сажают? Значит, за другое. И это «другое» с неба не валится, его еще создать надо.
А если взглянуть на дела, по которым арестовывались Майкл Калви с сотрудниками и Кирилл Серебренников с сотрудниками? Они начинались с того, что в руках обвинителей волшебным образом оказывались экспертные финансовые заключения, из которых вытекала вороватость жертв. Но недавно и там, и там появились совершенно другие экспертные заключения, подводящие к диаметрально противоположным выводам. И как теперь поступят с «экспертами», которые помогали посадить обвиняемых? Да неужели теперь посадят уже их?
Вы скажете, что все упомянутые — маленькие люди, беспомощные винтики, у них детишки плачут от голода, у них ипотека, у них начальство есть.
Насчет начальства. Без сомнений, за нитки дергало оно. Но кто персонально? Наша система сделала все, чтобы избавить себя от той «прозрачности», которую так ценит в подданных. Поэтому здесь одни догадки.
Вот что по поводу московского кризиса пишет Павел Чиков, руководитель правозащитной группы «Агора»: «Это демарш силовиков. В сговоре, очевидно, оказались руководитель СКР Александр Бастрыкин… генеральный прокурор Юрий Чайка… глава Росгвардии Виктор Золотов и министр внутренних дел Владимир Колокольцев… а также председатель Мосгорсуда Ольга Егорова (без согласования с которой ни один захудалый судья в Москве не примет никакого решения по политическому делу)…»
Новейшие зигзаги, включая пересмотр устиновского приговора, Чиков объясняет с помощью теории «борьбы башен» и связывает с противодействием этому «демаршу силовиков», которое «идет со стороны АП (Сергей Кириенко) при поддержке омбудсмена Татьяны Москальковой и как минимум с молчаливого согласия ФСБ».
Трудно представить, что умеренность, локальный триумф которой мы наблюдаем сейчас в устиновской истории, сама собой распространится, например, на не менее липовое дело об «отмывании денег» активистами ФБК Навального или, скажем, на противостояние в Шиесе. О возможности наказания выборных фальсификаторов я и не говорю. Выборы на уровне регионов как раз АП и курировала. Есть ли у нее мотив разбираться в том, что там творилось этажом-двумя ниже?
Какая бы то ни было правозаконность, подразумевающая, помимо прочего, очищение системы хотя бы от самых одиозных персонажей, возможна только под реальным нажимом снизу.
Бывшие сислибы, переквалифицировавшиеся в стилистически передовитых хвалителей системы, обличают ее критиков в тоталитарных замашках и неспособности «вступить в диалог» с верхами. Насчет замашек не знаю, но проявить их как-то не представляется возможности: все без исключения поводы для протестов создаются властями — и они же потом никаких «диалогов» ни с кем не ведут, если не считать таковыми ритуальные телебеседы с собственными марионетками.
Режим перманентно занят тем самым «раскачиванием лодки», которое он так любит приписывать другим. Уступая в отдельных пунктах под давлением низов, система затем инстинктивно бьет по активистам, заставившим ее сделать шаг назад. По этой схеме шли все конфликты последнего времени.
Еще в начале сентября, говоря о предпочтительном для начальства жестком сценарии («разогнать, избить, посадить»), я писал: «Этот сценарий не отменяет упадка системы. Причем никто заранее не знает, как быстро этот упадок будет происходить и какие формы примет неприятие снизу».
Сегодня добавлю, что всплеск «неприятия снизу» опередил все предположения. Причем говорю не о таких «протестующих», как Турчак или Золотов. Они ловят свою рыбку, не больше.
Заявления, которые не побоялись подписать тысячи профессионалов, показывают, насколько устали все, кто хоть что-то умеет делать, от замкнувшегося в себе режима, с его запретами, переходящими в буйное помешательство.
Впечатляют многочисленные подписи учителей, ломающие образ злобной училки, которая стучит на своих учеников и подделывает избиркомовские протоколы. Как и подписи православных священников (их уже более полутораста), ставящих пастырский долг выше идеологических услуг, которых от них требуют.
И видно, как происходит закономерное разделение тех, кто видит в обращенных к начальству просьбах лишь новейший способ к нему подмазаться, и тех, кто действительно требует прекратить произвол.
Тут и растерянность священноначалия, которое, конечно, подает сигналы, что недовольно письмом священников в защиту заключенных, но не решается сформулировать это недвусмысленно — а вдруг получится служебный промах? И шельмование коллегами пермской актрисы Дарьи Егоровой, которая после спектакля обратилась к залу с просьбой поддержать преследуемых по «московскому делу». Театральное начальство само записывало видеообращения в защиту Устинова, но тут впало в панику, убоявшись, что Егорова нарушила предполагаемые правила игры.
В этом многоголосье складывается общественное мнение. Раньше его почти не было заметно, но теперь так не скажешь. Считаться с ним властям уже приходится, это видно по нынешним коллизиям с московскими обвиняемыми — дело ведь явно не в одной «борьбе башен».
А вот признаков «вступления в диалог» как не было, так и нет, хотя ответственность за это целиком лежит на властях. Ведь именно их стараниями общество лишено любых механизмов, с помощью которых можно было бы находить хоть какие-то компромиссы. Режим никак не поймет, что он в стране уже не один.
